Размышления о. Графомания и бумагомарательство.
здесь У Падмы сухие волосы цвета жухлой соломы и ярко-голубые глаза, вечно колючие и злые, будто подернутые никода не тающей коркой льда. Падма никогда не смеется и вечно чем-то раздражена. Ее редкая улыбка похожа на старую как мир трещину в огромном камне посреди пустыни. У нее шершавая кожа и пустой, отрешенный голос. Неважно, проклинает Падма или благословляет, интонации остаются такими, словно она напоминает вам сходить в магазин. За чем-нибудь несомненно полезным и относительно вкусным, не иначе. Я не помню, когда встретила ее впервые. Но не сомневаюсь, и тогда мы разругались вдрызг.
Мы всегда это делаем. Поливаем друг друга грязью по любому возможному поводу, в каждом удобном случае. Не уверена, что вполне понимаю, почему.
Падма - мой ангел-хранитель.
Когда я спрашиваю ее, зачем она следует за мной, ответ всегда один: чтобы помочь. В чем помочь, я не поняла за все те годы, что я ее знаю. Она не говорит в упор, лишь бросает, что я безнадежна, и она никогда от меня не избавится. Иногда я пытаюсь изменить что-нибудь в своей жизни, но по ее злой ухмылке каждый раз понимаю, что это снова не то и бросаю, раз за разом бросаю свои начинания. Возможно, было бы легче, если бы она верила в меня хоть немного, хоть прожиточный минимум. Но она все так же презрительно смотрит на мои попытки что-то сделать, изо дня в день, из года в год.
Падма говорит, что боится представить, во что бы я без нее превратилась. Но никогда и ни в чем не помогает. Не останавливает в дурных поступках, не поощряет в хороших. Порой, ей на зло я поступаю вовсе не так, как следовало бы поступить. Поступаю отвратительно.
Она не невидима, как ангелы из дурацких историй. Ее прекрасно замечают все вокруг меня, но никто не запоминает. На следующий день после встречи с Падмой даже самый внимательный уверен, что я приходила одна.
Она не донимает меня постоянно, нет. В этом случае я бы уже застрелилась, наверное. Она появляется иногда, чаще когда я одна. Хотя, возможно, это потому, что я одна большую часть времени. Порой отсутствует месяцами. Не могу сказать, что скучаю, но порой неуютно оттого, что не на кого накричать.
Падма мой ангел-хранитель, хотя порой замечает, что во мне уже нечего хранить. Она немного угрюмая, и у нее нет крыльев. Падма говорит, что ангельские крылья - глупый миф, но мне почему-то всегда казалось странным, что у нее их нет. Таких же, как она, старых, неаккуратных, с серыми, грязными перьями, поникших под грузом вселенной, потрепанных ветром. Но у нее их нет, потому что крылья ангелам придумали люди. Люди, вообще, имеют склонность придумывать.
Падме на вид не меньше сорока. В уголках глаз у нее скопились морщинки. Но я не уважаю ее от этого больше. Она бесит меня, и это взаимно.
Таких, как она, больше нет. Такие, как она, не могут существовать.